В своих воспоминаниях о начале журналисткого пути в Тихорецке Григорий Авксентьевич Дзекун записал: «Не могу не назвать имя тихорецкого журналиста Дмитрия Николаевича Калмыкова. В довоенное время Дмитрий Калмыков был одним из редакторов газеты «Ленинский путь»… Мне запомнилась наша первая встреча… Прихожу в редакцию. В первой, просторной комнате сидели неизвестные мне сотрудники. За пишущей машинкой хлопотала молодая женщина, отстукивая материал. Обстановка в комнате самая будничная.

-Секретарь Дмитрий Калмыков, – представил мне заместитель редактора Маньковский человека, занимавшего соседний стол. – Гроза всех литсотрудников…».

После ухода из газеты уже в послевоенное время Дзекун был увлечен работой по созданию городского музея. Он вел обширную переписку по стране. Переписка эта с отдельными адресатами велась месяцами и даже годами. Но это был не только обмен любезностями. В 1961 году Дзекун состоял в переписке с Борисом Александровичем Эпельфельдом. «По профессии я – журналист, член Союза советских журналистов: общий стаж журналисткой работы – 29 лет. В соавторстве перевел четыре книги Ананта Шридара Карника «Тайна «Принцессы Кашмира», Альберта Кана «Игра со смертью, «Изменяющийся мир». Года полтора назад перешел на творческую работу.… Из армии демобилизовался в июле 1953 года, с 317-й дивизией прошел весь ее боевой путь – от Грозного до предгорий Хингана» - так рекомендовал себя Эпельфельд.

В это же время Дзекун искал ветеранов, участвовавших в освобождении Тихорецка в январе 43-го.

Журналист – фронтовик, командир минометного взвода, участник боев на Тамани, Борис Эпельфельд сохранил многочисленные блокнотные записи о сражениях и людях. Эти записи носили, как он сам признавался, «характер торопливых, но живых зарисовок, сделанных под горячим впечатлением незабываемых событий тех дней и непосредственного общения с героями боев». Эпельфельд планировал написать документальную повесть, в которой одну из глав посвящал 317-й стрелковой дивизии, с рукописями своей повести он и делился охотно в своих письмах в Тихорецк. 

Эпелфельд писал Дзекуну: «Посылаю Вам, как обещал, отрывок из моей будущей книги. Эта глава посвящена Тихорецку... Вы несомненно обратили внимание на то, что о Калмыкове рассказывается в авторском отступлении. У меня не сказано, что он именно погиб в боях за Тихорецк. Это – пример к сказанному выше о коммунистах. Мною установлено, что он погиб позже, два – три месяца спустя и скорее всего на Кубани. В плавнях, недалеко от станицы Лебеди, один наш батальон попал в окружение. Большая часть воинов вырвалась из вражеского кольца. Среди них, наверное, был и товарищ Калмыков. Но как часто бывает на войне, об этом полном драматизма факте я узнал гораздо позднее. По установившейся традиции воины – агитаторы рассказывали молодым солдатам о героях – однополчанах, отдавших жизнь за свободу и счастье Родины. Одна из таких бесед, на которой я присутствовал, была посвящена мужеству и беззаветному патриотизму воинов и, в частности, одному из них – офицеру Калмыкову. Об этом было написано и в дивизионной газете «На штурм».

В главе «На кубанской земле» у меня есть такие строки: «Бойцы вырвались из вражеского кольца не одни. Сквозь огненный шквал огня они пронесли на руках бездыханное тело офицера Калмыкова. Рождался пасмурный, серый день. Воины выстроились полукругом у свежевырытой могилы. В тягостном молчании смотрели они на желтое, словно восковое, лицо командира. Пошел снег, и был странно, что легкие алмазные снежинки не тают на этом как-то сразу посуровевшем лице, которое солдаты привыкли видеть таким приветливым.

-Умер наш друг и товарищ, - сказал парторг. Он поднял руку,и бойцы увидели пробитый осколком партийный билет, покрытый каплями крови. – Поклянемся же отомстить за смерть командира!». 

И свою солдатскую клятву бойцы закрепили тремя залпами из нацеленных в хмурое небо автоматов».

«Мне еще до переписки с Борисом Эпельфельдом рассказывали о гибели Дмитрия Николаевича Калмыкова.

Он погиб в районе хутора Свистельникова, в плавнях Кубани. Не совпадают лишь частности, но это не так важно. Действительно, Дмитрий Калмыков принял трагическую и мучительную смерть. Тихорецкие журналисты могут гордиться этим именем» - завершил Дзекун эту главу своих воспоминаний…