У СТЕН «ФЮРЕР-БУНКЕРА»

Всё дальше уходят в историю грозовые дни и ночи апреля-мая 1945 года, когда мы штурмовали Берлин. А из памяти они не уйдут никогда. Мне довелось в то время командовать 9-м Краснознамённым стрелковым корпусом 5-й ударной армии. Иной раз не верилось глазам, что на наших картах, как цели для последнего штурма, значились здания министерства финансов и гестапо, министерства авиации и имперской канцелярии, где спрятались Гитлер, Геббельс, Борман.

Трудно сказать, кто больше отличился в ожесточённых боях на подступах к бункерам фашистских заправил. В боевых порядках полков можно было увидеть десятки, сотни раненых бойцов и командиров. Никто из них не хотел покидать поле боя: их выносили, когда они теряли сознание.

Помню доклад командира 230-й дивизии:

- Шпрее! Вышли на восточный берег Шпрее!

Такой же доклад поступил и от командира 301-й дивизии.

К встрече с последней водной преградой мы подготовились ещё на Одере. Явился тогда в наш штаб лейтенант М. Калинин, командир отряда полуглиссеров 1-й Бобруйской бригады речных кораблей. Перечисляет: «В отряде столько-то стволов…» Сила, конечно, внушительная, но как её доставить на Шпрее, если на строгом учёте каждая автомашина, каждый литр бензина? Хорошо, что нам пошёл навстречу командарм генерал Н. Берзарин, приказавший выделить дополнительно грузовики. Полуглиссеры погрузили на машины, доставили на Шпрее одновременно с пехотой. Начальник штаба корпуса Е. Шикин отыскал для них подходящее укрытие. У восточного берега, напротив Трептов-парка, нашли затончик и спустили полуглиссеры на воду. Крохотные судёнышки решили использовать не только как огневую силу, но и для буксировки паромов с пехотой и техникой. Они получили задачу продвигаться как раз к тому месту в Трептов-парке, где теперь стоит памятник советскому воину-освободителю. Не все пришли туда, многие навечно остались лежать у подножия будущего знаменитого монумента.

230-я дивизия, особенно её передовой отряд во главе с полковником Ф. Галкиным, добивала в это время гитлеровцев в районе крупнейшей электростанции Румельсбург. Она была заминирована, гитлеровцы собирались взорвать её. Но советские воины продвигались так стремительно, что захватили станцию в полной исправности, при всём рабочем персонале. Большую помощь нашим разведчикам оказал немецкий гражданин, дежурный инженер Карл Мейнинг. Он помог найти и обрезать провода, которые вели к минным погребам. Румельсбург был спасён. В его свете, говорили потом жители первому коменданту Берлина генералу Берзарину, немцы увидели надежду на новую жизнь.

Сейчас, когда я пишу эти строки, передо мной лежит телеграмма из далёкой Атлантики: «Шлю вам боевой привет… Крепко солдатски обнимаю. Шаповалов». Майор запаса Ф. Шаповалов ныне капитан дальнего плавания. На днях по старой дружбе побывал у меня в гостях и капитан запаса Салиджан Алимов из Узбекистана. А тогда, в апреле 1945 года, Шаповалов командовал батальоном, который одним из первых форсировал Шпрее. В числе первых смельчаков переправился и комсорг батальона Салиджан Алимов. Это было в ночь с 22 на 23 апреля. Девять раз штурмовая группа Алимова спускалась к Шпрее и возвращалась с большими потерями. Наконец, почти на верную смерть пошли ещё 27 добровольцев.

- Заводить моторы!

Рулевой головного полуглиссера запустил двигатель, лодка понеслась вперёд, а сам матрос прислонился к борту с пробитым сердцем… Его, как и Героя Советского Союза майора Н. Оберемченко, других героев форсирования Шпрее, мы похоронили в Трептов-парке, на западном берегу реки.

Ярость сопротивления гитлеровцев нарастала с каждым шагом: куда им было деваться! Ведь впереди, в считанных сотнях метров, сквозь гарь пожарищ мы уже видели мрачное, серое здание имперской канцелярии, резиденции Гитлера. Это отсюда, прямо с парадов, уходили на восток отборные фашистские дивизии. Теперь главари рейха, под той же имперской канцелярией, прятались в железобетонных бункерах. Советские люди пришли сюда, чтобы предъявить им справедливый счёт за совершённые злодеяния.

Во время войны с белофиннами, при штурме линии Маннергейма, я командовал полком. Тогда было так: взяли дот - на него красный флажок, очистили траншею - над бруствером красный флаг как ориентир для наступающих. Нечто подобное происходило и на улицах Берлина, только в больших масштабах.

1 мая красные знамёна вспыхнули над государственным почтамтом и министерством финансов. Затем комсомолец рядовой Николай Некрасов водрузил алое знамя над зданием гестапо, а Салиджан Алимов - над министерством авиации. И всё это - после ожесточённых схваток в подвалах, на этажах и чердаках. Штурмовой группе Алимова, например, пришлось сражаться с караулами в тайных подземных ходах, отбивать врукопашную атаки на крыше здания министерства авиации.

Лишь однажды - это произошло на участке 1050-го стрелкового полка - мы были вынуждены прекратить огонь. В парке имперской канцелярии бойцы и командиры заметили белый флаг, а затем и гитлеровских парламентёров. Их провели в штаб. Парламентёры вернулись к себе лишь под вечер. С какой целью они появились - тогда трудно было сказать. Скорее всего - хотели оттянуть час расплаты.

Вскоре после нового штурма рейхсканцелярии можно было наблюдать любопытную картину. Над входом в резиденцию Гитлера «красовался» огромный государственный герб - германский «паук», как называли его советские воины. последовала команда:

- По фашистскому «пауку» - огонь!

Герб не шевельнулся. Тогда парторг батальона младший лейтенант Н. Егоренков взобрался с группой солдат наверх и начал отбивать его.

- Смотри, Никита, в историю попадёшь! - кричали офицеры штаба полка.

Теперь этот «паук» хранится как трофей в Центральном музее Вооружённых Сил СССР.

К утру 2 мая части корпуса заняли имперскую канцелярию, здания министерства пропаганды и министерства иностранных дел. Активное участие в завершающих боях приняли воины 248-й стрелковой дивизии под командованием генерала Н. Галая. Бой переместился в железобетонные подземелья. А наверху уже дымили наши походные кухни, у которых выстроились очереди берлинских стариков, старух, детишек…

Трудно передать все чувства, с которыми мы спускались в так называемый «Фюрер-бункер», последнюю ставку Гитлера. Залы рейхсканцелярии завалены бумагами, коробками с фашистскими орденами, которые никому больше не нужны. Вместе с членом Военного совета армии генералом Ф. Боковым и командиром дивизии полковником В. Антоновым нас осторожно проводят по скользким лестницам вниз, в колодезную темень, мимо бесчисленных дверей, похожих на плиты могильных склепов. Гарь, отвратительная духота, стекло битых бутылок… А я прислушиваюсь к шагам майора Ф. Шаповалова и проникаюсь ещё большей гордостью за наших солдат, сержантов и офицеров. Ещё час назад Шаповалов руководил последним штурмом, а теперь - начальник охраны «фюрер-бункера».

Тяжёлые столы, покрытые зелёным сукном, картины в золочёных рамах, кучи мундиров, разбитые телефоны, рваная обивка диванов, оружие… и всюду следы крови. Здесь Гитлер проводил военные советы. И здесь, в рукопашной схватке с офицером СС, получил последнее ранение наш любимец, комсорг батальона Салиджан Алимов. Кажется, тебя всюду преследует вонь горелого мяса, склянок с ядами, водочного перегара. Где-то в этих норах покончили с собой и были сожжены Гитлер и Геббельс. А вот низкие нары, на которых нашли умерщвлённых детей Геббельса. Скорее отсюда, на свежий воздух!

В лучах яркого полуденного солнца было особенно радостно видеть Красное знамя, развевавшееся над имперской канцелярией.

Позже я читал много воспоминаний о последних часах фашистского логова. Но, наверное, и сейчас немногие знают, что Красное знамя над главной резиденцией Гитлера водрузила отважная женщина, инструктор политотдела корпуса майор Анна Владимировна Никулина.

Вскоре мне поручили тренировать сводный полк 1-го Белорусского фронта для участия в Параде Победы в столице нашей Родины. Я отвечал также за подготовку воинов, которые должны были бросать гитлеровские знамёна к подножию Мавзолея В.И. Ленина. Помню, отобрали для этой цели сто лучших солдат и сержантов. Оказалось - мало. Фашистских штандартов было так много, что пришлось выделить ещё сто человек. Этот вопрос, как говорят, решили положительно. А как же нести знамёна со свастикой, как их бросать?

- А вот как! - показал один из сержантов, полный кавалер ордена Славы. Он проволок полотнище с чёрной свастикой и орлом по земле и с отвращением швырнул на мостовую. Предложение сержанта приняли.

Гитлер начинал войну с шумных победных парадов. А закончилась она нашим Парадом Победы.

Генерал-лейтенант запаса И. Рослый,

Герой Советского Союза.

2. Шаповалов Федор Кузьмич

3. Карта из кабинета Гитлера 2 мая 1945 г.

4. Подпись Шаповалова Ф.К. на карте 2 мая 1945 г.

5. Письмо военкому г. Тихорецка от ветерана Шаповалова Ф.К.

6. Письмо в Тихорецкий музей от ветерана Шаповалова Ф.К.

7. Письмо в Тихорецкий музей от Новороссийского Совета ветеранов