Рабочий момент. Чертеж витрин. Вдруг вспомнилась собственноручная «подпись» Кочубея, а к ней прилагается «штабная карта». Идем в зал гражданской войны. Иван Кочубей. Один из героев гражданской, его образ до сих пор вызывает много вопросов. Если обобщенно, то «маленький да колючий, не человек, а шило», еще так «наиболее кровожадный и безрассудный из большевиков». Справедливость понимал по-своему. Опасались его и красные, и белые. Да только без него обеднеет наша местная история - на станции Тихорецкая Кочубей побывал. За ним шли, был Кочубей отчаянно храбрым и на равных разговаривал со своими хлопцами.

Кочубей прослыл неграмотным, населенные пункты на карте отмечал крестиками. Первенцев написал в своем романе «Кочубей»: «…Очень уж старательно избегал занятий с комиссаром, стыдясь этой запоздалой страсти, хотя букварь бережно хранил в сумах вместе с запасными подковами и пачками маузерных патронов».

Слово Аркадию Первенцеву: «Начальник штаба, покусывая длинный вороной ус, добросовестно изучал карту. Многоводная, расплываясь фиолетовыми волнами, извивалась Кубань. Реку нарисовал Рой, а подправил химическим карандашом Кочубей, начертив, где полагается у берегов, подобие елочек – леса. Станицы изображались квадратами, примерно со спичечную коробку. Над квадратом Суркулей краснел флаг. Дом штаба на карте был нарисован; из трубы валил курчавый дым, за трубу дома была привязана лошадь, похожая на собаку (творчество Ахмета), что означало коновязи… Белогвардейские полки распределялись по фронту еле заметными кружочками, а кочубеевские сотни алели огромными эллипсами, обращёнными стрелами на врага. Это для психологического воздействия на вызываемых в штаб командиров.

-Гляди сюда, - обычно говорил Кочубей, раскладывая карту. – Видишь, яка у тебя сила и яка у них?

Командиры чесали затылки, кряхтели, убеждались в явном графическом превосходстве своей сотни над неприятельским полком, смущенно бормотали:

-Верно. Яка козявка меня кусает! Тю, ну, батько, таку расчехвостим…».