Игорь проснулся от лёгкого щелчка по носу. Прищурившись, он увидел, как в корпус часов, висевших над кроватью, втягивается мягкая пластмассовая рука, только что разбудившая его. Игорь почесал кончик носа и весело вскочил на ноги. Совершив зарядку, мальчик вприпрыжку помчался на кухню. Мамы не было. Только на столе перед пультом сверкавшего кафелем и алюминием агрегата лежала её записка — задание машине. Игорь пробежал бумажку: во, вкуснятина! — салат из свежих овощей со сметаной, какао; на обед — любимый суп с клёцками, пожарские котлеты, желе.
За стеклом виднелись морковь, огурцы, кочан капусты: пневматическая доставка работала безотказно! Игорь осторожно пустил агрегат нажатием кнопки и бросил в прорез мамину записку. Умный аппарат заработал: невидимые лучи ощупывали очертания букв на записке-задании, срабатывали реле, красивые ручки вытягивались к ящичкам, захватывали и отмеривали что нужно, специальные ножи быстро резали крутое яйцо на ломтики; вот брызнула струйка сметаны, пролился соус, мерно проплыли на ленте конвейера горсточка муки, щепотка соли… Внутри жужжало…
Тут в кабинете отца засветился ровным светом экран телевидеофона и раздался негромкий голос мамы. Она стояла на палубе знакомого теплохода. Вдали были видны пенные барашки волн, корабль слегка покачивало, сверкало солнце.
— Ну, как? С завтраком справился? Ничего не перепутал? — смеялась мама, и на солнце смеялись её рыжеватые кудри и милый пушок на верхней губе.
— Как? Ты… на Чёрном море?! — удивился Игорь.
— Не дозвонилась к папе — заседает, — озабоченно сказала мама. — Ты ему потом передай: я до завтра в командировку вылетела — инспектировать черноморские плавучие детсады.
Школьный урок был в Синераме. Затаив дыхание, класс будто парил высоко-высоко над равнинами, реками, морями, горами. Особый приём кино — «лупа времени» — позволял наблюдать, как строились гигантские объекты, как могучие лесные полосы прорезывали бывшие пустыни, как протягивались друг другу навстречу пролёты мостов над безднами горных ущелий, вырастали плотины и дамбы на водных просторах. Грохотали атомные взрывы. Они срезали ненужные холмы, прорывали каналы, создавали новые моря. Обь и Енисей поворачивали вспять, промывали Аральскую впадину. Новая плотина, огромная, высокая, по которой мчались атомные ширококолейные поезда, загородила Берингов пролив, ликвидировав холодное течение из Ледовитого океана и тем самым заметно улучшив климат всего Дальнего Востока.
Потом земная поверхность как бы таяла, становилась прозрачной, и можно было видеть, что делается в недрах. По дну Каспийского моря ползли подводные танки-нефтезаводы, а стальные кроты прорывали шахты к вечным источникам энергии. Затем исчезла и земля. В мировом пространстве неслись почти со скоростью света фотонные ракеты — величественные межзвёздные корабли, стремящиеся к ближайшей и такой далёкой планетной системе — Альфа Центавра.
Игорь очнулся. В зале было светло ...
Учитель напомнил, что сегодня же класс совершит намеченную по плану экскурсию в Углеград в Арктику! И вот всё так и мелькает в глазах, проносится бешеным вихрем. Скорость поезда превышала 15 000 км в час.
Откуда-то издалека доносился негромкий мерный шум — то отряды чудесных машин «Землевиков» долбили породу, вгрызались в уголь, в урановые, марганцовые, вольфрамовые руды всё глубже и дальше. И весь подземный город был построен этими чудесными машинами. Наверху бушевала пурга, а тут стояла тишина, светили электрические солнца и в воздухе разносился тонкий аромат цветущей липы: машина теперь шла по широкой зелёной аллее; мелькнул мост через подземную реку; на пляже лежали, загорая под кварцевым светилом, несколько человек.
Главный инженер стал развёртывать перед собравшимися увлекательные перспективы.
— Нам надо будет уже в ближайшее время построить здесь, в Арктике, междугороднее метро. Но мы не можем зависеть от случайностей местной капризной погоды.
Экскурсия школьников заканчивалась. На верхней площадке их уже ждал стратоплан, чтобы отправиться в институт послушной погоды.
В институте послушной погоды главный синоптик вытащил из машины прогнозов небольшую карту и нервно сломал карандаш. Схватив телефонную трубку, он срочно вызвал дежурного диспетчера.
— Да-а, — протянул явившийся диспетчер, рассматривая стрелки. — Шторм в 12 баллов. Небывалая сила для Чёрного моря!
Летающая станция управления погодой была только что построена, она должна была лететь усмирять ураганы, штормы, землетрясения, срочно нести дождь или тёплую погоду, где попросят. И на такой станции людей быть не должно. Человек сидит тут, в институте, за «пультом погоды», и нажимает кнопки, вертит колесики, орудует рычагами. И готово!
…Вечером в квартире на пятом этаже в столовой зазвенели тарелки и ложки: на стол накрывал Игорь, только что с трудом оторвавшийся от занесения событий дня в «Дневник пионерского отряда». У входной двери весело заурчал звонок. В квартиру шумно входил дед Иван Данилович. Он на днях прибыл из научного городка «Пионерский», построенного в кратере Коперника на Луне.
Игорь помчался на кухню. Часы пробили 21.00 и чудесный агрегат приступил к подаче ужина. Яичница! Но Иван Данилович сморщил нос… На тарелках лежали какие-то почерневшие обугленные остатки вперемешку с белым порошком.
Дед рассматривал «рецепт» Игоря.
— Ай-да повар-грамотей! — громко захохотал он. — Нет, не следят нынче в школе за каллиграфией! Ну, как можно так писать? Не разберёшь «сало» или «соль». А машина, братец ты мой, хоть штука аккуратная и послушная, да вот собственного рассуждения не имеет. Думать — человек должен…
